Больница №1 Пирогова
Москва

В отделении стоит современное оборудование.

Я - родственник больной, которая скончалась в отделении, которым, руководит Гришина Людмила Александровна. Считаю, что врачи в отделении осознанно или по халатности существенно приблизили момент физической смерти моей родственницы, которую, как стало ясно с их слов, они изначально считали безнадежной больной. Я полагаю, что им это было нужно, чтобы разгрузить отделение и быстрее освободить койку. Запомнилась попытка спихнуть больную в реабилитационный центр с плохой репутацией. Жена слышала от Гришиной о том, что документы собраны и запрос направлен. После отказа от нас мы увидели, что врачи отделения привели больную к незначительному улучшению с помощью медицинских манипуляций, которые дают краткосрочный эффект, и сняли больную с ИВЛ. Мы были против, но наше открытое противодействие и претензии не помогли. Выяснилось, что её отправили в обычную палату в состоянии сопора. Уверен, более чем очевидно, что больная не сможет долго дышать сама в таком состоянии, и что в обычной палате никто не сможет её кормить через зонд. Не надо быть врачом, чтобы понимать, что это приведет к быстрому ухудшению состояния и к смерти. В течении двух дней стало заметно, что состояние больной резко ухудшилось. Запомнилось, что понадобился скандал, чтобы зав. отделением согласилась её вернуть в свое отделение. На следующий день после возвращения в реанимацию мы узнали, что больная пережила сердечный приступ. При этом врачи вполне уверенно давали понять, что она вернулась в реанимацию в том же состоянии, что и перешла в обычную палату. Мы замечали, что ей не дают дополнительный кислород. Обратили внимание, что после того как мы сказали лечащему врачу, что понимаем, что это приведет к учащенному дыханию и гипоксии, его стали давать. После объявления карантина и закрытия возможности посещать больную, от врачей отделения и лично Гришиной на ежедневных встречах с родными у входа в отделение мы слышали про развитие полиорганной недостаточности. При этом, как стало ясно в ходе разговора, не могли подтвердить объективно ни одного симптома, обосновывающего этот диагноз. Примерно через два дня после заявления, что мы хотим добиться опекунства и доступа к медицинским документам, выяснилось, что больная скончалась от повторного кровоизлияния, которое стало результатом гипоксии. Жалобы и проверки касаются официальных документов, которые, как я понимаю, пишутся как нужно врачам для отчета, поэтому никакого результата не дали.

Ощущение, что в отделении круговая порука, юристы больницы явно предвзяты и, я уверен, целенаправленно поддерживают действия врачей. Врачи, хоть и говорят о коллективных решениях, очевидно, придерживаются той линии, которую им указывает руководство. Заметил, что средний медперсонал может невежественно и цинично шутить о больных в их присутствии, об их скорой кончине, игнорируя вероятность, что больной может все слышать, и это может повлиять негативно на его психологическое состояние.